Мы отправились из Найроби на автомобиле. В Энтеббе пересели на пароход. Поскольку мы предполагали остаться на почти необитаемом острове в течение нескольких недель, то взяли с собой все необходимое

— от иголок до нарезных ружей. У Фумве ни один пароход не делает регулярных остановок; таким образом, мы окажемся отрезанными от остального света в течение всего периода нашего пребывания на острове.

Мы сели на пароход «Перси Андерсен», который заходил регулярно каждые две недели на основные острова Сесе за грузом земляных орехов и бананов. По специальной договоренности с Угандийским пароходством этот пароход должен был подойти к острову Фумве после своего регулярного рейса, чтобы высадить нас на него. Через два месяца пароход должен был зайти за нами.

Наш пароход шел от одного островка к другому, останавливаясь в каждом порту на несколько часов для принятия груза. Большая часть груза, казалось, состояла из разновидностей краснохвостых попугаев с серым оперением. Мне сказали, что это самые лучшие говорящие птицы в мире, и на них большой спрос на рынках Момбасы — по пяти фунтов за штуку. Для местных жителей это весьма выгодный вид торговли. Они десятками ловят этих попугаев, когда птицы прилетают на остров, чтобы устраивать свои гнезда. Я полагаю, что хороший «Африканский серый» попугай продается в Соединенных Штатах за добрых 600 долларов. Существует старое предание о том, что местные жители перед продажей этих птиц кормят их толченым стеклом. Через несколько месяцев попугаи погибают и, таким образом, на них поддерживается высокий спрос. Есть ли в этой легенде какая-то доля правды, я утверждать не берусь.

Ехать на пароходе, заходя в прибрежные порты озера Виктория, было очень приятно. Ранее мне не приходилось бывать в этих местах, и они меня просто очаровали. Мы проходили мимо огромных гряд изумрудно-зеленых папирусов, достигавших двадцати футов высоты, которые походили на небольшие леса.

Эти огромные гряды перерезались небольшими каналами, уходившими в глубь плавней, столь узких, что по ним можно было пройти только на пирогах. На воде огромными коврами раскинулись водяные лилии с бесподобными пурпурными лепестками. Вокруг нас кишели птицы. Мы видели сотни крупных бакланов и длинношеих руф [33] , сидевших на низких деревьях или на кустарнике, расправив свои крылья и греясь на солнце. По мелям ходили стаи пугливых ибисов, а пеликаны, медленно хлопая крыльями, летали над гладкой поверхностью воды. Утки, лысухи и чонги были видны повсюду. Время от времени нам встречался орел-рыболов с белой головой и грудью, сидящий на вершине высокого дерева. Там он спокойно отдыхал, пока голод не заставлял его начать рыбную ловлю.

Вечерние зори окрашивали небеса самыми фантастичными оттенками цветов, а в наступающей темноте небо, казалось, сливалось со спокойно плещущимися водами озера. В такое время человек особенно остро чувствует цену дружбы и вдруг обнаруживает, что он снова влюблен в свою жену, как много лет назад.

Поздно вечером наш капитан зашел на якорную стоянку в Фумве. Гавань здесь охраняют коварные рифы острозубых скал. Я с беспокойством прислушивался к спору нашего капитана с матросом — местным жителем — относительно фарватера. У меня не было никакого желания преодолевать последние полмили вплавь, тем более, что озеро кишело крокодилами.

Единственным средством освещения на судне были два керосиновых фонаря. Я достал еще два и при помощи усиленного освещения нам удалось войти в гавань.

Небольшая колония на Фумве увидела наши огни и разложила костер на берегу для ориентировки. К борту судна подгребла пирога с удивленными местными жителями. Они не могли понять, почему в их уединенную гавань зашел пароход. Услышав, что мы предполагаем провести два месяца у них на острове, они еще более удивились. Им никогда не приходилось слышать о том, что белый человек приезжал в места, где не водятся рекордные охотничьи трофеи и где нельзя заработать денег. Им не верилось, что мы прибыли просто для отдыха.

В тени деревьев мы установили палатку и разложили свое хозяйство. В течение целой недели мы ничего не делали, а просто наслаждались каждой секундой. Утром нас будили пронзительные крики и свист краснохвостых попугаев, устроивших гнезда на острове. Когда наши слуги слышали, что мы пробуждаемся, они бесшумно входили в палатку с чашками горячего чая. Выкупавшись, мы принимались за завтрак. Утром бродили по острову, наблюдая жизнь птиц и мелких зверюшек. На Фумве, помимо антилоп ситутунга, было мало крупных животных. Правда, встречались стада гиппопотамов, которые резвились и плескались в камышах. Иногда мы наблюдали, как эти огромные водяные звери группами вылезали на песчаную косу и принимали солнечные ванны; они редко отходили далеко от воды. Исключение составляли облачные дни или ночи, когда они вылезали на берег в поисках пищи.

Гиппопотамы гораздо сильнее, чем думают многие люди. Крупный гиппопотам-самец — опасный соперник даже для носорога. Однажды на берегу озера я увидел, как встретились гиппопотам с носорогом. Оба были зрелыми самцами. Столкнувшись, они убили друг друга. Гиппопотам, по всей видимости, вышел на берег, чтобы попастись в роскошной траве. Здесь он повстречал носорога, спустившегося попить. Ни один из них не пожелал другому уступить дорогу. Произошло ужасное сражение. Спина носорога была порвана огромными челюстями гиппопотама. Гиппопотам же был в нескольких местах сильно пропорот рогом носорога. Оба зверя лежали в нескольких футах друг от друга, погибнув в результате совершенно бессмысленной дуэли. Несомненно, здесь был затронут вопрос чести.

Среди камышей обитали стаи мелких гусей; там они жили тихой, спокойной жизнью и совершенно не боялись нас. Эти изящные ярко окрашенные птички всегда были моими любимцами.

Видели мы также большие стаи чирков и гусей с шипами в крыльях. Стаи в несколько тысяч птиц здесь были обычным явлением.

В водах вокруг острова Фумве в изобилии водились крокодилы. Головы этих зверей, высунутые из воды, напоминали бесчисленное количество плавающих бревен. Среди них были чудовища длиной в 18 футов и молодые не длиннее барана. Они были разных оттенков — от темно-коричневого до желто-зеленоватого. Я полагаю, что крокодил — единственное дикое животное, которое не делает различия между своей обычной добычей и человеком. Когда я охотился на крокодилов ради их шкур, мне часто приходилось обнаруживать в их внутренностях, помимо копыт диких кабанов, рогов антилоп, набор мелких камешков, которые местные жители носят как украшения. Почему эти пресмыкающиеся глотают камни, я не могу понять. Может быть, они помогают пищеварению в той же мере, как и галька, проглатываемая страусами.

Только один раз за время пребывания на острове я покинул Хильду, чтобы добыть два экземпляра антилоп ситутунга. Эти животные когда-то во множестве водились на берегу озера. Однако местные жители почти полностью уничтожили их, расставляя сети в камышах и загоняя в них животных. Некоторое количество этих нежных животных вплавь добралось до острова Фумве, где они сильно размножились. Тут они паслись на открытых прогалинах, куда не достигало копье местного охотника.

Однажды утром я вышел на охоту с легким нарезным ружьем. Со мной был заряжающий. Лес был очень густой; нам приходилось для верности оставлять метки на деревьях, чтобы по ним вернуться в лагерь. Мы обнаружили несколько открытых прогалин, на которых паслись антилопы. Однако, поскольку мы пришли туда в разгар дня, животные еще не выходили на пастбище. Около пяти часов на середину одной из прогалин вышли антилопы; самец находился, примерно, в пятидесяти ярдах от нас. Будучи слишком уверенным в себе, как мастер скрадывания [34] , я попытался подкрасться поближе к животному. Я подполз к тому месту, где паслась антилопа, но ее там не оказалось. Вдруг самец выскочил почти из-под моего носа и рванулся в лес. Я выстрелил в него, но взял слишком высоко. Глупый промах! Мы сделали новую попытку. На другой прогалине мне повезло. Мы заметили в траве молодого самца. Видна была только его спина и беловатые кончики рогов. Я присел и свистнул. Самец привстал, и получилась прекрасная мишень. Он был нашим первым трофеем.